*на фото Николай Андреевич
Фото: архив автора
Фото: архив автора
Я много раз писал в газете о встречах с ветераном войны и труда Николаем Андреевичем ФАМИЛЬЦЕВЫМ, который прожил без месяца 103 года. Да, это не опечатка. Именно 103 года. Он был – уникальный человек. Уже при первой встрече поразил тонким чувством юмора. Когда я уточнял его возраст он – ровесник Октябрьской революции 1917 года, смеясь ответил, что родился при капитализме и умрет при капитализме. Во время одной из встреч накануне Дня строителя, Николай Андреевич много лет трудился в Славгородском общестроительном тресте, он вспоминал о некоторых эпизодах своей долгой жизни, вспоминал с присущем ему юмором.
Знакомство
Состоялось оно в первые месяцы моего прихода в новую газету. Совет ветеранов пригласил на встречу фронтовиков с воспитанниками одного из детских садов. Договорились встретится у музея. Подхожу к назначенному времени. Председатель Совета Г. С. Волченко и двое ветеранов уже на месте.
- Кого-то еще ждем? – задал вопрос.
- Ветеран войны еще один должен подойти, - услышал в ответ. Уточнять не стал.
- Да вон же он, - радостно воскликнул один из участников будущей встречи, ветеран войны И. В. Мальчиков. И он указал в сторону улицы Мира. Пригляделся, но фронтовика, которому уже было со слов присутствующих под 90 лет, не увидел. Да и прохожих-то раз-два. Один, правда, в шляпе, темном плаще и видневшейся из-под него белой рубашке с галстуком, все-таки выделялся стремительной походкой. Вскоре он уже стоял рядом с нами.
- Кого-то еще ждем? – задал вопрос.
- Ветеран войны еще один должен подойти, - услышал в ответ. Уточнять не стал.
- Да вон же он, - радостно воскликнул один из участников будущей встречи, ветеран войны И. В. Мальчиков. И он указал в сторону улицы Мира. Пригляделся, но фронтовика, которому уже было со слов присутствующих под 90 лет, не увидел. Да и прохожих-то раз-два. Один, правда, в шляпе, темном плаще и видневшейся из-под него белой рубашке с галстуком, все-таки выделялся стремительной походкой. Вскоре он уже стоял рядом с нами.
Я ничего не понимал. На 90-летнего бравый мужчина никак не походил. Мои попутчики, засмеялись:
- Это он и есть – Николай Андреевич Фамильцев рождения 1917 года да еще и 22 июня.
Позднее корреспондент краевой газеты «Алтайская правда» Константин Сомов напишет о нем материал под названием «На день рождения - война».
Через несколько лет состоялась вторая встреча. Редакция поручила рассказать о нем, как о ветеране Великой Отечественной войны. Николай Андреевич на фронте был с 22 июня 1941 года и до самой Победы. И опять меня удивил мой будущий газетный герой. Условились встретиться дома, при этом Николай Андреевич добавил, что, возможно, будет во дворе, точнее в огороде. Однако его нигде не оказалось. Дверь квартиры не открывали, а маленьких огородчиках возле многоквартирного дома вообще никого.
Во дворе увидел женщину. Выслушав, она указала в сторону гаражей:
- Там, наверное, вон его гараж открыт.
- Это он и есть – Николай Андреевич Фамильцев рождения 1917 года да еще и 22 июня.
Позднее корреспондент краевой газеты «Алтайская правда» Константин Сомов напишет о нем материал под названием «На день рождения - война».
Через несколько лет состоялась вторая встреча. Редакция поручила рассказать о нем, как о ветеране Великой Отечественной войны. Николай Андреевич на фронте был с 22 июня 1941 года и до самой Победы. И опять меня удивил мой будущий газетный герой. Условились встретиться дома, при этом Николай Андреевич добавил, что, возможно, будет во дворе, точнее в огороде. Однако его нигде не оказалось. Дверь квартиры не открывали, а маленьких огородчиках возле многоквартирного дома вообще никого.
Во дворе увидел женщину. Выслушав, она указала в сторону гаражей:
- Там, наверное, вон его гараж открыт.
Подхожу:
- А, пришел уже, - откуда-то из-под земли раздался уже знакомый голос, - сейчас вылезу из смотровой ямы.
Это говорил человек, которому уже шел 94 год. Он легко, словно мальчишка, выбрался наверх и крепко пожал руку. Видя мое недоумение добавил:
- К техосмотру готовлюсь, сальничек побежал, заменить надо.
- Вы еще машину водите?
- Конечно, на рыбалку езжу, и так, куда надо.
- А медкомиссию проходите?
- Как все. Правда, в этом году в нашей медсанчасти заупрямились, не хотели справку подписывать, хоть всех врачей прошел. Так собрал все и поехал в Славгород. Там тоже поудивлялись моим годам и моему самочувствию, но справку выдали. Вот так.
- А, пришел уже, - откуда-то из-под земли раздался уже знакомый голос, - сейчас вылезу из смотровой ямы.
Это говорил человек, которому уже шел 94 год. Он легко, словно мальчишка, выбрался наверх и крепко пожал руку. Видя мое недоумение добавил:
- К техосмотру готовлюсь, сальничек побежал, заменить надо.
- Вы еще машину водите?
- Конечно, на рыбалку езжу, и так, куда надо.
- А медкомиссию проходите?
- Как все. Правда, в этом году в нашей медсанчасти заупрямились, не хотели справку подписывать, хоть всех врачей прошел. Так собрал все и поехал в Славгород. Там тоже поудивлялись моим годам и моему самочувствию, но справку выдали. Вот так.
Молодые годы
*на фото Николай Андреевич 1945 год
Фото: архив автора
Фото: архив автора
Николай Андреевич почти всегда улыбается своей доброй, немного хитроватой улыбкой, часто шутит или обыденные слова произносит с легким юморком. Про себя не раз говорил, что родился при капитализме и уйдет тоже при нем. Даже трудно поверить и представить, что перед тобой человек, родившейся еще до Октябрьской революции. Он наш земляк. Его малая Родина – село Старо-Песчаное.
Деревенский парень
Семьи в деревнях были у многих большие. Наша тоже. Так случилось, что отец умер рано. Мама второй раз вышла замуж, и стало нас аж 15 человек. Попробуй прокорми такую ораву. Три класса я окончил в своей деревне. В четвертый пришлось в другую идти, у нас только три класса в школе. Поучился я с месяц и все. Отчим приехал и говорит, что нет возможности учить, иди работай.
Но учебу я не забросил. Способности имел, на красной доске висел, как отличник. Семь классов все-таки окончил. Днем работал, вечером учился. Колхоз послал меня на курсы зоотехников в техникум учиться в Каинск – так назывался тогда сегодняшний город Куйбышев в Новосибирской области. Выучился, домой приехал. А время было тяжелое – ни одежды, ни обуви. Доярки смеются: «С портфелем, но без сапог». Так и было. Босиком ходил. Помню осенью утром холодно уже становится, ноги мерзнут. От коровьих лепех пар идет. Встану туда – ноги грею, солнышко поднимется потеплеет, тогда помою их.
Семьи в деревнях были у многих большие. Наша тоже. Так случилось, что отец умер рано. Мама второй раз вышла замуж, и стало нас аж 15 человек. Попробуй прокорми такую ораву. Три класса я окончил в своей деревне. В четвертый пришлось в другую идти, у нас только три класса в школе. Поучился я с месяц и все. Отчим приехал и говорит, что нет возможности учить, иди работай.
Но учебу я не забросил. Способности имел, на красной доске висел, как отличник. Семь классов все-таки окончил. Днем работал, вечером учился. Колхоз послал меня на курсы зоотехников в техникум учиться в Каинск – так назывался тогда сегодняшний город Куйбышев в Новосибирской области. Выучился, домой приехал. А время было тяжелое – ни одежды, ни обуви. Доярки смеются: «С портфелем, но без сапог». Так и было. Босиком ходил. Помню осенью утром холодно уже становится, ноги мерзнут. От коровьих лепех пар идет. Встану туда – ноги грею, солнышко поднимется потеплеет, тогда помою их.
Кремлевский курсант
В армии меня сразу в полковую школу, считай среднее специальное образование имел. Для конца 30-х годов прошлого века серьезное образование. Учусь на младшего командира. И вдруг однажды объявляют, что желающие могут пойти учиться в Московское военное училище. Мы с другом подумали-подумали, да и решились. Представьте, из деревенской глуши в Москву приехать! Но ничего, побеседовали со мной, проверили знания и приняли. Так я стал кремлевским курсантом. Документ об окончании училища получал на Красной площади весной 1941 года. На парадах был, видел все правительство и Сталина тоже. Еще Ворошилова и Калинина, а с Буденным даже как-то за ручку здоровался. Он в училище приезжал.
Учился легко. Любил по Москве погулять, когда предоставлялась возможность. Помню, недалеко от училища каток был. На коньках, понятно, никогда не стоял. Попробовал. Вначале, как корова на льду, а потом ничего, получатся стало…
В армии меня сразу в полковую школу, считай среднее специальное образование имел. Для конца 30-х годов прошлого века серьезное образование. Учусь на младшего командира. И вдруг однажды объявляют, что желающие могут пойти учиться в Московское военное училище. Мы с другом подумали-подумали, да и решились. Представьте, из деревенской глуши в Москву приехать! Но ничего, побеседовали со мной, проверили знания и приняли. Так я стал кремлевским курсантом. Документ об окончании училища получал на Красной площади весной 1941 года. На парадах был, видел все правительство и Сталина тоже. Еще Ворошилова и Калинина, а с Буденным даже как-то за ручку здоровался. Он в училище приезжал.
Учился легко. Любил по Москве погулять, когда предоставлялась возможность. Помню, недалеко от училища каток был. На коньках, понятно, никогда не стоял. Попробовал. Вначале, как корова на льду, а потом ничего, получатся стало…
У истоков стройтреста
Приняли меня после фронта на завод учеником столяра, треста еще не было. На заводе организовали что-то похожее на подсобное хозяйство. Так вот меня и туда направляли, узнав про зоотехническое образование, но ненадолго. Ликвидировали хозяйство из-за нерентабельности, а меня снова в строители на кирпичный завод определили. Позднее под моим началом были и бетонорастворный узел, и «деревянный» цех, даже асфальтовая установка. При нашем участии строился весь поселок и Славгород тоже. Дороги сами асфальтировали. За 17 лет не помню, чтобы кто-то на меня обиделся, хотя начальник всегда виноват. Провинится кто, собираю людей и спрашиваю, что будем делать. Сообща воспитывали.
Приняли меня после фронта на завод учеником столяра, треста еще не было. На заводе организовали что-то похожее на подсобное хозяйство. Так вот меня и туда направляли, узнав про зоотехническое образование, но ненадолго. Ликвидировали хозяйство из-за нерентабельности, а меня снова в строители на кирпичный завод определили. Позднее под моим началом были и бетонорастворный узел, и «деревянный» цех, даже асфальтовая установка. При нашем участии строился весь поселок и Славгород тоже. Дороги сами асфальтировали. За 17 лет не помню, чтобы кто-то на меня обиделся, хотя начальник всегда виноват. Провинится кто, собираю людей и спрашиваю, что будем делать. Сообща воспитывали.
Учеба его закончилась 1 мая 1941 года. Получил направление бывший кремлевский курсант в Западную Белоруссию, совсем рядом с государственной границей. Под началом лейтенанта оказались только что призванные новобранцы в основном из республик Средней Азии. Хлопот с ними много. Языка толком не знают, а уж про чисто армейские навыки и говорить нечего. И это был пулеметный взвод… До войны оставались считанные дни.
Война – самый памятный день
Когда самолеты проносились так низко над головами, что казалось протяни руку и достанешь, стало доходить до сознания происходящее. Каким-то чудом добрался лейтенант Фамильцев до своей роты, а ее по сути дела и нет, лишь несколько бойцов. Кто погиб, кто сбежал, разбираться некогда. А здесь и немцы уже вон они. Идут нагло, рассчитывая, что впереди никого нет.
Заняли наши бойцы оборону. На взвод два пулемета.
- Командую, чтобы без команды не стрелять, - продолжает рассказ Николай Андреевич, - подпустили поближе. «Огонь!». Немцы даже растерялись, залегли, а потом вновь поднялись во весь рост. Сколько было атак, не помню.
Стали стрелять по нам не только из автоматов. Вдруг не слышу одного пулемета. Приполз туда – оба бойца убиты.
Лег сам к пулемету. Стреляю короткими очередями, даю остыть.
Вскоре и второй пулемет замолчал причина та же. Что делать? Ползаю от одного пулемета к другому. Так до вечера и продержался. А что вокруг – ничего не знаю. Самое неприятное один остался. Всех моих бойцов за несколько часов перебили. Ничего удивительного с их подготовкой. Да и людей винить нельзя, не успели их еще ничему научить за неделю-две в армии.
Вдруг все затихло. Сколько же, думаю, времени. Взглянул на часы, а их, считай, нет. Один корпус остался. Пулей или осколком разбило. Когда, даже не почувствовал. Что дальше делать? Патронов-то, почти нет. Вдруг откуда-то боец прибежал с приказом отступать. Вышел к своим, пулеметы вынес, боец помог. А меня там уже к погибшим причислили и домой похоронку отправили.
Много еще всякого было потом на долгих дорогах войны, но тот день кажется самым памятным. Возможно, потому, что он был фактически первым боевым днем на фронте.
Вскоре и второй пулемет замолчал причина та же. Что делать? Ползаю от одного пулемета к другому. Так до вечера и продержался. А что вокруг – ничего не знаю. Самое неприятное один остался. Всех моих бойцов за несколько часов перебили. Ничего удивительного с их подготовкой. Да и людей винить нельзя, не успели их еще ничему научить за неделю-две в армии.
Вдруг все затихло. Сколько же, думаю, времени. Взглянул на часы, а их, считай, нет. Один корпус остался. Пулей или осколком разбило. Когда, даже не почувствовал. Что дальше делать? Патронов-то, почти нет. Вдруг откуда-то боец прибежал с приказом отступать. Вышел к своим, пулеметы вынес, боец помог. А меня там уже к погибшим причислили и домой похоронку отправили.
Много еще всякого было потом на долгих дорогах войны, но тот день кажется самым памятным. Возможно, потому, что он был фактически первым боевым днем на фронте.
Из окружения
После памятного первого дня Николай Андреевич почти до конца августа выходил из окружения. Вот что сохранила его память о том времени:
- Пока мы вели бои так называемого местного значения немцы ушли далеко вперед. Мы шли за ними. Неразбериха была ужасная. Случалось, соберут, перепишут, распределят по взводам и ротам, а утром никого нет. Разбрелись кто куда. Кормить не кормили. Спасибо местные жители, отрывая часто последнее от себя, подкармливали нас. Плохо было еще и то, что оружия почти ни у кого не было. Не армия, а толпа людей.
Так и брели в сторону линии фронта, пока однажды не остановил окрик по-русски: «Стой!». Обрадовались, конечно, что наконец-то добрались до своих. Но встретили нас не очень приветливо. Под охраной отправили в особый отдел. Одно хорошо, накормили. Выдали по сушеному чебаку, хлеб и чай. Потом пошли допросы. Причем, не расспросы о случившимся, а практически с утверждения, что ты предатель. Так о обращались: «Рассказывай, предатель, откуда ты, кто направил, с какой целью». И все в подобном роде. Мне особенно досталось. Я же был командиром взвода. Никакие доводы не принимались. Твердили одно: «Где твои бойцы? Почему ты живой остался?». Как доказать? Так продолжалось несколько дней. Потом наконец-то поверили. Сняли охрану, помыли, переодели. Наступило какое-то расслабление. Почти сутки спали.
- Пока мы вели бои так называемого местного значения немцы ушли далеко вперед. Мы шли за ними. Неразбериха была ужасная. Случалось, соберут, перепишут, распределят по взводам и ротам, а утром никого нет. Разбрелись кто куда. Кормить не кормили. Спасибо местные жители, отрывая часто последнее от себя, подкармливали нас. Плохо было еще и то, что оружия почти ни у кого не было. Не армия, а толпа людей.
Так и брели в сторону линии фронта, пока однажды не остановил окрик по-русски: «Стой!». Обрадовались, конечно, что наконец-то добрались до своих. Но встретили нас не очень приветливо. Под охраной отправили в особый отдел. Одно хорошо, накормили. Выдали по сушеному чебаку, хлеб и чай. Потом пошли допросы. Причем, не расспросы о случившимся, а практически с утверждения, что ты предатель. Так о обращались: «Рассказывай, предатель, откуда ты, кто направил, с какой целью». И все в подобном роде. Мне особенно досталось. Я же был командиром взвода. Никакие доводы не принимались. Твердили одно: «Где твои бойцы? Почему ты живой остался?». Как доказать? Так продолжалось несколько дней. Потом наконец-то поверили. Сняли охрану, помыли, переодели. Наступило какое-то расслабление. Почти сутки спали.
Главная фронтовая награда
*на фото Николай Андреевич
Фото: архив автора
Фото: архив автора
Как кадрового офицера меня определили в запасной полк готовить солдат в армии. Учил молодых и не очень призывников, что война в кино и в жизни – это не одно и то же. Старался передать им все, чему меня когда-то научили и в армии, и во время учебы, и чему научился сам, выходя из окружения, участвуя в первых боях той проклятой войны.
- А на фронте еще побывали?
- Да, пришлось пошагать дорогами родной страны, Польши, Чехословакии и даже Германии. Опять командовал взводом, только теперь автоматчиков, потом ротой. Ситуация была совсем другой, не то, что в начале войны. А долгожданную Победу встретил в Чехословакии. Как мы радовались, что наконец-то свершилась мечта миллионов солдат и офицеров, всех наших граждан, разбиты фашисты, что посчастливилось выжить. Так хотелось поскорее попасть домой. Лично я там не был уже семь лет.
- А на фронте еще побывали?
- Да, пришлось пошагать дорогами родной страны, Польши, Чехословакии и даже Германии. Опять командовал взводом, только теперь автоматчиков, потом ротой. Ситуация была совсем другой, не то, что в начале войны. А долгожданную Победу встретил в Чехословакии. Как мы радовались, что наконец-то свершилась мечта миллионов солдат и офицеров, всех наших граждан, разбиты фашисты, что посчастливилось выжить. Так хотелось поскорее попасть домой. Лично я там не был уже семь лет.
В кинохронике показывают, как бойцы возвращаются с войны домой в эшелонах. У нас было по-другому, мы шли пешим строем и с песнями. Жители городов и селений, даже немецких, встречали советских бойцов, выходили к дороге и приветствовали. Все радовались – войны больше нет.
Из наград самая важная для меня медаль За отвагу. Ведь ей награждают только за личное мужество. Для солдата это главная и желанная награда. А еще большая награда, подаренная судьбой, жизнь после стольких передряг на армейском пути.
Из наград самая важная для меня медаль За отвагу. Ведь ей награждают только за личное мужество. Для солдата это главная и желанная награда. А еще большая награда, подаренная судьбой, жизнь после стольких передряг на армейском пути.
Дом
- А дома-то вас как встретили?
Николай Андреевич засмеялся:
- Не ждали меня дома. Похоронку же еще в 1941 году получили. Я домой сразу не попал, зашел к родственникам. На меня смотрят и не верят: «Николай, ты что ли, ведь тебя в начале войны убили?!». Потом дядька побежал к родным. Мама сразу узнала. Вот уж радости-то было. И смеялись, и плакали.
… В наш город фронтовик Николай Андреевич Фамильцев переехал в 1946 году. Пошел работать на завод. Чем он только не занимался. Даже в подсобном хозяйстве, вспомнили его сельскохозяйственное образование, работал, и плотником, и на кирпичном заводе. А когда создали на базе заводского отдела капитального строительства Славгородский общестроительный трест, его перевели туда. Был он начальником кирпичного завода, возглавлял комбинат промышленный предприятий. Это из их продукции строители возводили наше любимое Яровое.
Николай Андреевич засмеялся:
- Не ждали меня дома. Похоронку же еще в 1941 году получили. Я домой сразу не попал, зашел к родственникам. На меня смотрят и не верят: «Николай, ты что ли, ведь тебя в начале войны убили?!». Потом дядька побежал к родным. Мама сразу узнала. Вот уж радости-то было. И смеялись, и плакали.
… В наш город фронтовик Николай Андреевич Фамильцев переехал в 1946 году. Пошел работать на завод. Чем он только не занимался. Даже в подсобном хозяйстве, вспомнили его сельскохозяйственное образование, работал, и плотником, и на кирпичном заводе. А когда создали на базе заводского отдела капитального строительства Славгородский общестроительный трест, его перевели туда. Был он начальником кирпичного завода, возглавлял комбинат промышленный предприятий. Это из их продукции строители возводили наше любимое Яровое.
Письмо в «Строительную газету»
Случилось это когда я уже на пенсии ушел. Обнаружилась большая недостача бетона. Как так, при мне ничего подобного не случалось. Начали искать. Дело до прокуратуры дошло. Думаю, все дело в учете. Но кое-что нашли. Пол железнодорожных вагонов заливали бетоном. Уж зачем точно не помню, но были такие факты. Так вот сфотографировали и отправили снимок в «Строительную газету». Корреспондент приезжал, разбирались. Хорошо, закончилось все миром. А то новый начальник уже чуть ли не сухари сушил после разговора в прокуратуре.
Про песок
Хитрецы всегда были. В тресте тоже. Была у нас вышка с нее все далеко видно. Так вот однажды диспетчер сообщает, что одна из машин полупустая приходит с песчаного карьера. Дождался, проверили, точно всего две тонны вместо четырех с половиной. Так я этому хитрецу-водителю все рейсы за день по две тонны засчитал. Больше он не пытался обмануть.
В бочку с битумом
Случилось это когда я уже на пенсии ушел. Обнаружилась большая недостача бетона. Как так, при мне ничего подобного не случалось. Начали искать. Дело до прокуратуры дошло. Думаю, все дело в учете. Но кое-что нашли. Пол железнодорожных вагонов заливали бетоном. Уж зачем точно не помню, но были такие факты. Так вот сфотографировали и отправили снимок в «Строительную газету». Корреспондент приезжал, разбирались. Хорошо, закончилось все миром. А то новый начальник уже чуть ли не сухари сушил после разговора в прокуратуре.
Про песок
Хитрецы всегда были. В тресте тоже. Была у нас вышка с нее все далеко видно. Так вот однажды диспетчер сообщает, что одна из машин полупустая приходит с песчаного карьера. Дождался, проверили, точно всего две тонны вместо четырех с половиной. Так я этому хитрецу-водителю все рейсы за день по две тонны засчитал. Больше он не пытался обмануть.
В бочку с битумом
Приготовить хороший асфальт – уметь надо. Наши люди умели. Не зря же для поселка и Славгорода его делали. Однажды случился казус. Котел с битумом прохудился. Скандал. Управляющий приехал, ругается. Пытался объяснить, что всякое может быть, и люди в данном случае не виноваты, слушать не хочет. Начальник отвернулся, продолжает ругаться, а я потихоньку отошел и спрятался в котел. Он глаза поднимает – меня нет. Прибывшие с ним специалисты улыбаются. Когда я выглянул из котла – раздался дружный хохот. Управляющий махнул рукой: «Чтобы все исправили».
Про кирпич
Работал я тогда начальником кирпичного цеха. Появилось недопонимание с одним из начальников завода. И начал он на нас, что называется, «капать». Дело дошло до главного инженера Е. Д. Шехтера. «Доброжелатель» утверждал, что наш кирпич не годиться для стройки. Так вот Ефрем Давыдович приехал к нам вместе с ним, просто взял первый попавшийся кирпич и ударил им об рельс. Кирпич остался целым. «И что тебе еще надо?», - последовал вопрос. Жалобщику пришлось только развести руками.
Работал я тогда начальником кирпичного цеха. Появилось недопонимание с одним из начальников завода. И начал он на нас, что называется, «капать». Дело дошло до главного инженера Е. Д. Шехтера. «Доброжелатель» утверждал, что наш кирпич не годиться для стройки. Так вот Ефрем Давыдович приехал к нам вместе с ним, просто взял первый попавшийся кирпич и ударил им об рельс. Кирпич остался целым. «И что тебе еще надо?», - последовал вопрос. Жалобщику пришлось только развести руками.
Кабель – кобель
Иногда элементарная невнимательность приводила к смешным случаям. Припоминаю, как в одном из строительных управлений секретарь-машиниста печатала заявку на материалы и вместо «кабеля» появилось слово «кобель». Хорошо, начальник внимательно прочитал, а то ушла бы заявка на «3 метра кобеля». Долго потом эту опечатку вспоминали.
Иногда элементарная невнимательность приводила к смешным случаям. Припоминаю, как в одном из строительных управлений секретарь-машиниста печатала заявку на материалы и вместо «кабеля» появилось слово «кобель». Хорошо, начальник внимательно прочитал, а то ушла бы заявка на «3 метра кобеля». Долго потом эту опечатку вспоминали.
Клин потеряли
Строителей юмором не обделили. Убеждался в этом не раз. При любом удобном случае они старались пошутить. В цехе появился после окончания вуза молодой специалист, назначили его мастером, но представить то ли забыли, то ли просто не успели. Так вот идет однажды мастер по участку, а несколько рабочих сидят.
- Почему сидим? – спрашивает.
- А вы кто? – слышит в ответ.
- Я мастер.
- А зовут вас как?
- Лида.
Так вот мастер Лида клин от отбойного молотка потеряли. Ищут.
- Ну-ну.
Строителей юмором не обделили. Убеждался в этом не раз. При любом удобном случае они старались пошутить. В цехе появился после окончания вуза молодой специалист, назначили его мастером, но представить то ли забыли, то ли просто не успели. Так вот идет однажды мастер по участку, а несколько рабочих сидят.
- Почему сидим? – спрашивает.
- А вы кто? – слышит в ответ.
- Я мастер.
- А зовут вас как?
- Лида.
Так вот мастер Лида клин от отбойного молотка потеряли. Ищут.
- Ну-ну.
Выслушал ветерана-строителя Александр КРИВОНОЖКО
Записал воспоминания и предоставил фотографии
